Константин Бандуровский. Курс «Русская формальная школа». Цикл «Теория эволюции». Лекция 1 «Пародия».
Тезисы
Теория остранения в конечном итоге приводит к вопросу о том, как происходит литературная эволюция. Эволюция происходит не гладко, не от отца к сыну, а скачками, разрывами, от деда к внуку (в большей степени революция, чем эволюция). Основной фактор эволюции – это не изменение социально-экономических обстоятельств, а влияние внутренних факторов: прием расширяется, в конечном итоге перестает работать и возникает необходимость в новых приемах. Но меняются не просто приемы или жанры, а литературная система в целом. Эта схема напоминает созданную через полвека концепцию научных революций Куна.
Но откуда берутся новые элементы для создания новой парадигмы?
По существу что-то совершенно новое изобрести сложно; новое берется либо из хорошо забытого старого (от дедов), либо из радикального переосмысления прежних приемов, либо из той части не-литературы, которая находится близко к литературе, т.н. литературного быта, не-литературной речевой деятельности.
Одним из способов нахождения нового является пародия. Пародия мыслится до сих пор как высмеивание конкретного произведения или стиля конкретного автора. Однако формалисты полагают, что пародия необходима для того, чтобы сместить приемы: «В истории эволюции каждого жанра наблюдаются моменты, когда использованный в качестве вполне серьезного или „высокого“ жанр перерождается, выступая в комической или в пародийной форме. Так было и с эпической поэмой, и с авантюрным романом, и с биографическим романом и т. д. Местные и исторические условия создают, конечно, самые разнообразные вариации, но процесс сам по себе, как своего рода эволюционный закон, сохраняет свое действие: первоначально-серьезная трактовка фабулы, с тщательной и детальной мотивировкой, уступает место иронии, шутке, пародии; мотивировочные связи ослабевают или обнажаются, как условные, на первый план выступает сам автор, то и дело разрушающий иллюзию подлинности и серьезности; сюжетная конструкция приобретает характер игры с фабулой, а фабула превращается в загадку или в анекдот». (Эйхенбаум)
Теорию пародии излагает Тынянов в работе «Достоевский и Гоголь», в которой он рассматривает «Село Степанчиково» (произведение, часто ставящее в тупик литературоведов) как пародию на «Избранные места из переписки» и в целом на стиль и даже личность Гоголя, в целях переосмысления гоголевских приемов.
Тынянов определяет пародию как «механизацию определенного приема; эта механизация ощутима, конечно, только в том случае, если известен прием, который механизуется; таким образом, пародия осуществляет двойную задачу: 1) механизацию определенного приема, 2) организацию нового материала, причем этим новым материалом и будет механизованный старый прием».
В центре полемики находится прием изображения «типов» Гоголя. Гоголь использует эффект полного отождествления костюмов и их частей с частями тела гуляющих: «Один показывает щегольский сюртук с лучшим бобром, другой– греческий прекрасный нос четвертая пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку «. Основной прием Гоголя в живописании людей — прием маски, например геометрической маски : «Лицо, в котором нельзя было заметить ни одного угла, но вместе с сим оно не означалось легкими, округленными чертами. Лоб не опускался прямо к носу, но был совершенно покат, как ледяная гора для катанья. Нос был продолжение его — велик и туп. Губы, только верхняя выдвинулась далее. Подбородка совсем не было. От носа шла диагональная линия до самой шеи. Это был треугольник, вершина которого находилась в носе » («Фонарь умирал»). Маска может сломаться – отделаются члены (нос) или возникают парные персонажи (: Бобчинский и Добчинский, Фома Большой и Фома Меньшой, дядя Митяй и дядя Миняй). Маски легко сменяются – Акакий Акакиевич легко сменяется приведением, движение масок призрачно, но оно-то и создает впечатление действия.
Маски могут быть либо комическими, либо трагическими — у Гоголя два плана: высокий, трагический, и низкий, комический. Они обычно идут рядом, последовательно сменяя друг друга. Различию масок соответствует различие стилей (высокий — амплификация, тавтология, исоколон, неологизмы, архаизмы и т. д.; низкий — иррациональность, варваризмы, диалектические черты и т. д.).
Но главный прием Гоголя — система вещных метафор, маски — имеет одинаковое применение в обоих его планах. Обращаясь к морально-религиозным темам, Гоголь вносит в них целиком систему своих образов, расширяя иногда метафоры до пределов аллегорий: «загромоздили их <души> всяким хламом», «захламостить его <ум> чужеземным навозом», «душевное имущество» (полученное от «Небесного хозяина» и на которое надлежит дать проценты или раздать) или: Карамзин имел «благоустроенную душу»; Европа через десять лет придет к нам «не за покупкой пеньки и сала, а за покупкой мудрости «, и т.д. Таким образом, в область морали Гоголь внес все те же, только варьированные лексически, образы, но задачи применения приема были различны: тогда как суть вещных метафор в комическом плане заключается в ощутимости невязки между двумя образами, здесь их назначение именно давать ощущение связи образов.
Преображение жизни должно было также совершиться по законам его творчества (смена масок). Можно самым простым, хозяйственным образом произвести моральную революцию — надо просто проездиться по России: «Вы можете во время вашей поездки их познакомить между собою и произвести взаимный благодетельный размен сведений, как расторопный купец, забравши сведения в одном городе, продать их с барышом в другом, всех обогатить и в то же время разбогатеть самому больше всех». «Купля сведений» слегка напоминает «покупку мертвых душ». Чичиков должен возродиться, а реформа производится чичиковским способом.
Достоевский стремится выйти за рамки устойчивых гоголевских масок. Он пользуется контрастами; характеры Достоевского контрастны прежде всего. Контрасты обнаруживаются в речах действующих лиц; в этих речах конец обязательно контрастен своему началу, контрастен не только по неожиданному переходу к другой теме (своеобразное применение в разговорах у Достоевского «разрушения иллюзии»), но и в интонационном отношении: речи героев, начинаясь спокойно, кончаются исступленно, и наоборот. В сюжете так же — в «Преступлении и наказании» контраст между сюжетом и характерами уже художественно организован: в рамки уголовного сюжета подставлены контрастирующие с ним характеры — убийца, проститутка, следователь в сюжетной схеме подменены революционером, святой, мудрецом.
В «Селе Степанчикове» происходит переосмысление гоголевских приемов. Сам Фома Фомич Опискин – пародия на Гоголя, его манеру одеваться, наружность, отношений с окружающими. Пародируется тематика (крестьянский вопрос, влияние искусства на нравственность народа, обязанности помещика и т.д.)., стиль (подчеркнуто грубые выражения, высокий стиль, риторические вопросы, повторы, нагнетания), словарь («Зернистый жемчуг языка», превращающийся в «зернистую мысль», «искры небесного огня», выпелось и т.д.), копируются целые выражения (Только в глупой светской башке могла зародиться) .
